Шоу-биз. Мужская позиция

Юрий Фалеса: «Когда Ани Лорак сказала, что у нее есть другой, мир для меня рухнул»

Я еще в школе был невероятно влюбчивым, однако успеха не имел. Глаза раскрыла одноклассница: «Классный ты, Юрка! Жаль только, маленький». А тут — поклонницы, горящие глаза, цветы, записки… Тогда я и понял: если ты что-то собой представляешь и при этом умеешь быть душой компании, шутить, делать комплименты, то девушкам безразлично, какого ты роста!

Придя к такому выводу, я дал себе зарок: где бы я ни находился — в институте, на работе, — самая красивая девушка в окружении будет моей! Так и вышло. Порой у меня возникал чисто спортивный интерес, и я заключал с друзьями пари, что покорю именно эту красавицу.

Хотя поначалу мне было не до ухаживаний. До трех, а то и шести вечера я учился в институте, потом шел на репетиции группы, а по ночам делал чертежи, в том числе для заочников. Спал по четыре часа в сутки.

Зато потом у меня появилось столько девчонок, что они стали лишь фоном моей бурной жизни. Заметив, что умные обычно страшненькие, а красивые глупы, я встречался с очередной пассией пару месяцев, а затем без сожаления расставался. Однако на последних курсах мои друзья стали один за другим жениться, у некоторых даже родились дети. И я поймал себя на мысли, что тоже хочу стабильности в отношениях. В результате на пятом курсе я женился.

— Кем была ваша избранница?

— Однажды я пришел к другу в общежитие. Он стирал, я чертил, потом мы слушали музыку. Зависли до утра. Выхожу от него и вижу: сидит дежурная по этажу — симпатичная веселая девчонка, первокурсница. Ну, я и начал обхаживать. Изобразив умный вид, попросил написать пару слов, затем якобы по почерку расписал ее достоинства. А в завершение заявил: «Выходи за меня замуж!» «Прямо сейчас?» — отшутилась она. «Можешь подумать до вечера».

Что это было, до сих пор не пойму. Может, это космос послал мне женщину, которая родила мне двоих детей и стала моей первой и единственной официальной женой?

Вечером у нашей группы был концерт, после которого мы прилично поддали. Вообще я хоть и был рокером, но алкоголем не увлекался и даже не курил. А тут что-то нашло. Приезжаю с ребятами в общежитие и вдруг вспоминаю: «Да ведь я сегодня сделал предложение! Только где живет моя избранница?» — и начинаю по очереди открывать все двери на этаже.

Стучусь в очередную и спрашиваю Олю. Дверь открывается и тут же захлопывается, прищемив мне палец до крови. Когда я заорал от боли дурным голосом, дверь снова распахнулась — и я увидел ту самую девушку. В испуге она начала бинтовать мне палец, но я гордо заявил: «Я пришел за ответом!» И представьте, она сказала «да»!

Расписались мы в День пограничника, 28 мая. И в этом тоже есть тайный знак судьбы: мои родители зарегистрировали свой брак тоже 28 мая и спустя много лет в этот же день развелись. Но и это еще не все! Прожив с Олей одиннадцать лет, мы тоже расстались. И тоже в тот самый роковой день.

Однако о будущих жизненных перипетиях я тогда не подозревал и весело гулял на собственной свадьбе. В соседнем зале отмечали свой праздник пограничники, и я произносил тосты не только за невесту, родителей, но и за военных. Мама была страшно горда. Хотя там же, на свадьбе, я устроил первый семейный скандал.

Когда я на пару минут отлучился, мою невесту украли. Да, я знал, что есть такой свадебный обычай.

Но почему-то жутко разозлился, разругался с Олей и ушел из ресторана в соседний парк. Свадебная толпа быстро меня разыскала, и дома мы с Олей помирились. Но первой брачной ночи не было — уж слишком я был зол.

Скажете, глупо? Но уж такой я есть: до последней капли отдаю себя любимой, родителям, близким, друзьям. Если надо, могу снять последнюю рубашку. Но не дай бог человек меня предаст — я сразу вычеркиваю его из своей жизни!

Через месяц после свадьбы я получил диплом, и мы с женой уехали в Магадан, куда меня направили механиком аэропорта. Уезжая, я хотел убить сразу двух зайцев: помирить родителей, затем отправить маму из Магадана в Черновцы, где обосновался после развода папа, а самому поселиться с женой в квартире, которую освободит мама.

— Чем занимались ваши родители?

— Мой отец родом из Черновцов, а мама — с Урала, но в поисках лучшей жизни они исколесили весь Советский Союз. Когда судьба занесла их в город Качканар Свердловской области, на свет появился я. А в школу мне довелось идти уже в Магадане.

Мама работала бухгалтером, а отец возил по Колымской трассе продукты на огромном рефрижераторе. Его профессия считалась очень почетной, ведь папина Шкода была эдаким складом дефицитов на колесах. Я помню, как он вынимал из машины то кабанью ногу, то олений окорок. Красная икра лежала дома в трехлитровых банках. Правда, этот деликатес в тех краях считался заурядным продуктом. Обычным делом был и медведь, возивший по трассе бочку с водой. Он не удивлял никого, кроме нас, пацанов.

Местная детвора не была избалована развлечениями. Телевидение в те годы было малодоступно, трансляции начинались только в восемь вечера. Зато магаданские школы давали фору московским и питерским. Среди педагогов было много интеллигентов, сосланных при Сталине на Колыму. Они учили нас так, что большинство выпускников поступали в самые престижные вузы страны. И все дружили со спортом: летом — футбол, волейбол, зимой — хоккей, лыжи.

Вопреки расхожему мнению, народ на Колыме открытый и совестливый. Бывало, старатели приезжали с приисков в отпуск и заходили в ресторан, чтобы прокутить добытые тяжким трудом деньги. Но если кто и валился спьяну, роняя мятые рубли, бедолагу тут же поднимали и запихивали ему деньги в карман поглубже.

— Вы росли боевым мальчиком?

— Сначала был тихим, покладистым, читал с мамой книжки, играл в шахматы, учился в музыкальной школе. А лет в десять мое поведение изменилось. Дело в том, что из-за маленького роста мальчишки вечно меня дразнили. Как-то желание постоять за себя стало таким большим, что я начал ходить в секцию греко-римской борьбы и за два года стал чемпионом области среди юношей.

После музыкальной школы я поступил в музучилище. Но на баяне, как мечтал папа, больше не хотел играть — меня, как и других ровесников, влекла гитара. Организовав музыкальный ансамбль, мы играли на всех школьных вечерах, а по выходным — на танцах в клубе. У меня не оставалось ни одной свободной минуты. Ведь кроме борьбы и музыки, я занимался еще и картингом, прыгал с парашютом, играл за районную команду в футбол и хоккей.

И все же главной моей страстью была авиация. Мне кажется, в этом тоже есть некий кармический знаю я ведь родился через пятнадцать минут после того, как Юрий Гагарин полетел в космос. Меня и назвали-то в его честь. Я увлекался авиамоделизмом, заваливая дом самолетами, взахлеб читал о космонавтах, великих летчиках, авиаконструкторах, в выходные лазил по вертолетам на аэродроме. И конечно же, я мечтал стать летчиком.

Однако мечта не сбылась. Когда я, по примеру отца, захотел поступить в суворовское училище, меня не приняли из-за плохого зрения — я с пяти лет ходил в очках. Тем не менее я твердо решил поступать в авиационный институт в Риге.

Но тут в Магадан приехала приемная комиссия из Киевского института гражданской авиации. Рассмотрев мою кандидатуру — спортсмен, музыкант, активист, отличник, — они стали меня уговаривать. Дескать, где же еще учиться, как не у нас: Нестеров, мертвая петля — все это было в Киеве. К тому же спортивной кафедрой заведует сам Гулюткин, двукратный чемпион мира по борьбе! Последний аргумент меня сразил — и я улетел в Киев.

Перед экзаменами предстояло пройти медкомиссию. Первый этап — испытания на физическую выносливость — я выдержал на ура. «Хоть сейчас в космонавты!» — констатировали врачи. На проверке зрения тоже не волновался, поскольку еще в восьмом классе вызубрил всю таблицу, по которой проверяют зрение (кстати, помню ее по сей день). И вот бодро называю буквы, а окулист тем временем листает мою медицинскую книжку. «Постойте, молодой человек, тут пишут, что у вас «плюс три», а вы демонстрируете орлиное зрение. Ну-ка…» — и давай водить перед моими глазами какой-то палочкой. В результате доктор вынесла вердикт: «Не годен!»

У меня началась паника. Мечта, к которой я шел много лет, погибала! «А ты пойди и все как на духу выложи этой докторше!» — посоветовал сосед дядя Вася. Я так и сделал: купил цветы, разыскал того окулиста и прямо сказал: «Авиация — это вся моя жизнь. Не губите!» И она сжалилась. В результате я поступил. И кстати, за пять лет учебы острое зрение мне ни разу не понадобилось.

— Студенческая жизнь была бурной?

— Именно бурной! Еще на первом курсе я познакомился с музыкантами, и они взяли меня к себе в группу «Крок» гитаристом. За полгода мы покорили весь Киев, стали победителями множества конкурсов. А потом нас пригласили играть в самый роскошный ресторан того времени — «Русь». Оказалось, прежних музыкантов уволили за то, что кто-то из посетителей дал парнус в долларах. А поскольку валюта тогда была подсудным делом, ребят просто убрали.

Мы справлялись с делом так здорово, что вскоре объединение КОМА стало «забрасывать» нас в те заведения, где дела шли из рук вон плохо. Стоило нам поиграть там неделю — и ажиотаж начинался такой, что народ пускали только по билетам. В итоге мы поработали во всех ресторанах Киева и с гастролями объездили весь Советский Союз. Я не появлялся в институте неделями, за что чуть не был отчислен. Музыка поглотила меня целиком. Идя мимо консерватории, я смотрел на доску успеваемости и не понимал, как можно хватать «неуды» в таком заведении.

Кроме того, музыка приносила кучу денег. Ставка четырнадцать рублей в час плюс неофициальные концерты, которые мы давали в разных городках, — порой доходило до семисот рублей в месяц. Это при том, что ректор нашего вуза получал двести семьдесят. Я был самым богатым студентом в институте, а то и в Киеве. Покупал дорогие джинсы и менял их чуть ли не каждую неделю. Сокурсники не могли дождаться, когда отдам очередные штаны. Из-за границы мне привозили массу дисков и пластинок, по городу я ездил только на такси и сам платил за квартиру, которую снимал вместе с ребятами.

А сколько мне давали чаевых! Однажды я даже поссорился с руководителем нашей группы. Он окончил консерваторию вместе со знаменитым польским музыкантом Чеславом Неманом и барабанщиком из «Песняров», играл на скрипке и клавишных, а тут вдруг обычный гитарист обгоняет в доходах! Однажды он вспыхнул: «Так, как играешь ты, играют в каждой подворотне!» Меня это до того задело, что я ушел из группы. И сколько он ни звал назад — дескать, прости, погорячился, — не вернулся.

Но самое главное — благодаря музыке и популярности я избавился от комплекса по поводу маленького роста.

— Как сложилась ваша жизнь в Магадане?

— Из моей затеи примирить родителей ничего не вышло. Мама никуда не уехала, и нам с Олей пришлось поселиться в общежитии. Купить квартиру тогда было нереально, да я и не мог этого себе позволить. Несмотря на высокие заработки музыканта, пропускал деньги как песок меж пальцев. Помогал всем, кому мог. И не только деньгами. Благодаря многочисленным связям кого-то устраивал в институт, кому-то подыскивал работу, а кому-то — хорошего врача и лекарства. Но тут пришло время думать о семье, и я твердо решил сделать карьеру.

Через два месяца меня назначили главным инженером, а спустя три года я уже занимал пост начальника отдела спецтранспорта Управления гражданской авиации и на погонах носил лычки двенадцатой категории, что соответствовало воинскому званию полковника. В моем подчинении находились Чукотка и двадцать четыре аэропорта Магаданской области, хотя мне самому тогда было всего двадцать четыре.

В те годы музыка отошла на задний план. Меня круглые сутки занимали работа и семья. Хотя с женой мы ссорились едва ли не каждый день вплоть до рождения сына.

Скажу без ложной скромности, отцом я был прекрасным. Посвящал Артемке каждую свободную минуту и с младенчества приучал к спорту. Он занимался по составленной мною программе: бегал на стадионе, пока я стоял с секундомером, растягивался, выполнял гимнастические упражнения. Мы катались на лыжах, велосипедах. В итоге в пять лет он мог получить юношеские разряды по многим видам спорта. Потом у нас родилась дочь Иванка, а спустя пару лет нам пришлось уехать из Магадана.

— Почему?

— О, это длинная история! Поначалу мне было очень интересно работать в Управлении. За три года я обновил весь автотранспорт аэропортов и снабдил техникой, которой остро не хватало. Ждать, пока нужные машины придут по разнарядке, либо ремонтировать старые пришлось бы десяток лет. А мне нужен был результат здесь и сейчас. Поэтому я действовал не совсем законными способами. К примеру, мог позвонить коллеге в Узбекистан и предложить поменять поливальные машины на подогревающие. Затем взять самолет Ил-86, загрузить его ненужными нам машинами, перевезти их в Ташкент, а оттуда улететь с другими, позарез необходимыми нашему Управлению.

Теперь это называется бартером, а в те годы меня запросто могли отдать под суд. И все же для меня не существовало неразрешимых проблем. Казалось, я способен справиться с любой задачей. И если честно, мне нравилось ходить по лезвию ножа.

Однако я отвлекся. Году в 87-м в Москве проходило обучение комсомольских лидеров авиации

Союза. Наше Управление тоже отправило молодых активистов из аэропортов области и главой делегации назначило меня.

В первый день к нам на лекции пришли министр гражданской авиации, первый секретарь ЦК комсомола и другие солидные люди. А с кем еще вы бы хотели пообщаться? — спросили они. И кто-то ответил: «С Борисом Николаевичем Ельциным, он ведь уже встречался с молодежью МГУ». А Ельцин тогда находился в опале, и спустя пару дней нам сказали, что он занят. Тогда один из нас, знавший Ельцина раньше, договорился о встрече лично — и мы выделили своих представителей. Я был страшно далек от политики, но, поскольку имел диктофон, меня тоже включили в группу.

Борис Николаевич принял нас в своем кабинете и два с половиной часа рассказывал совершенно невероятные вещи. Мы сидели с раскрытыми ртами, а я, по разрешению помощника Ельцина, записывал разговор на кассеты. Пропуская подробности, скажу, что визит к будущему президенту России аукнулся так, что у меня случился сердечный приступ и появились первые седые волосы. Все мои былые заслуги перед авиацией были забыты. Меня так это достало, что я отправил семью в Черновцы к отцу, а потом и сам улетел из Магадана.

Провожать меня приехали двенадцать человек из разных аэропортов Управления. Таких мужественных людей я больше нигде не встречал, и те годы никогда не сотрутся из памяти.

— В Украине ваша жизнь сделала судьбоносный виток — вы встретили Ани Лорак…

— В начале 90-х певицы с таким именем не существовало. И прежде чем она появилась на свет, утекло немало воды.

В те годы в Черновцах никто не слышал о кооперативном движении и предпринимательстве. А я занимался этим еще в Магадане: вместе с обкомом комсомола организовывал рейсы на Аляску, в Токио, возил туда бивни моржей, а оттуда привозил компьютерную технику. Полученный опыт пригодился — и я открыл в Черновцах цех по ремонту автомобилей, а потом начал работать с банками. Все это давалось легко — видно, у меня от природы есть коммерческая хватка.

Спустя какое-то время я решил создать продюсерский центр. Взяв в аренду огромный пустующий зал машзавода, мы с друзьями собрали интересных музыкантов, диджеев и открыли первый в Украине ночной клуб. Правда, работал он лишь до часу ночи, потому что в 90-е случались и перестрелки, и поножовщина.

В нашем продюсерском центре работало уже пять рок-групп, и постоянно происходили интересные события, концерты. Однажды на нашей территории прошел полуфинал областного конкурса молодых талантов «Первоцвет», после чего меня пригласили в жюри финала. А я не любил заседать. Ходил по залу и оттуда слушал конкурсантов. И вот объявляют: «Выступает Каролина Куек!» Смотрю — выходит худенькая девчушка в национальном костюме и начинает исполнять сначала песню «Украиночка», а затем что-то из репертуара Русланы Лыжичко. Ее голос, тембр и поразительное умение подражать манерам разных певиц меня просто сразили. Подхожу поближе и вижу, что девочка еще и симпатичная! Я был заинтригован.

После концерта нашел ее сидящей в зале вместе с мамой, братьями и огорошил вопросом: «Хочешь стать звездой?» «Хочу», — тихо сказала она.

Размышляя сейчас над своим поступком, думаю, что мной руководил не только чисто профессиональный интерес продюсера к талантливой и многообещающей певице. Музыка и любовь — это свыше. Контролировать чувства, вызываемые ими, не во власти человека. Видимо, в тот момент надо мной пролетел ангел-хранитель и нашептал мне: «Протяни руку этой девочке».

Но это я сейчас так рассуждаю, а тогда до подобных умозаключений я еще не дорос. Мне исполнилось тридцать три. У меня было множество связей в музыкальном мире Украины, Москвы, и я знал, как делают звезд. «Завтра приходи в офис и скажи, чего ты хочешь. Только учти: мечты вроде «стать популярной певицей» меня не интересуют», — сказал я Каролине. И вот она приходит и уверенно так заявляет: «Хочу стать известной на весь мир!» «Вот это правильно! Но раз так, имей в виду: каждая твоя новая победа — лишь ступенька к заветной цели. Перешагиваешь — и работаешь дальше. Согласна?» Каролина радостно закивала головой, и у меня созрел план действий.

Но однажды я пришел к ней домой и застыл в ужасе. Нет, трехкомнатная квартира, которую маме

Каролины выделили после гибели старшего сына в Афганистане, была хорошей. Но условия, мебель, посуда!.. Жанна Васильевна работала диктором на радио, а ее дети, в том числе тринадцатилетняя Каролина, жили в интернате. А у меня самого росло двое детей, и мое сердце дрогнуло от сострадания. Я решил помогать талантливой девочке изо всех сил. Так Каролина стала моим третьим ребенком.

Физически она была слабенькой и совсем неподготовленной к сцене. Поэтому первым делом я начал ее «накачивать». Заставлял вместе с Артемом бегать на стадионе, прыгать, делать растяжки, садиться на шпагат, выполнять составленную мной программу упражнений. И вскоре она превратилась в подтянутую, крепкую девушку. Эту прекрасную форму Каролина сохраняет и сегодня и каждый день делает зарядку, к которой я ее приучил с детства.

Тогда она училась в девятом классе. И однажды рассказала мне, за что по географии получила двойку. Оказывается, когда учительница попросила Каролину Куек показать горы, та ткнула указкой в Антарктиду — дескать, там все белое, значит, это горы в снегу. Мне стало ясно: девочка вечно пела, репетировала, отстаивая честь интерната на разных конкурсах, а учиться ей было некогда. Надо срочно нанимать репетиторов! Я так и сделал. А по физике, литературе, географии и истории стал муштровать ее сам.

Для занятий вокалом мне удалось найти самого лучшего преподавателя, который только был в Черновцах.

Словом, день Каролины был расписан по минутам. И надо отдать должное, она не уставала работать, могла петь по четыре часа кряду, да еще заниматься учебой и спортом. Это принесло свои плоды: десятый и одиннадцатый классы она окончила экстерном.

— Вы посвящали Каролине все свое время. Как относились к этому ваши дети?

— Конечно же, они ревновали. Артем и Иванка считали, что папа принадлежит только им. Но Каролинка была таким славным, располагающим человечком, что дети быстро подружились и начали во всем помогать друг другу.

Каролина практически ежедневно пела в нашем продюсерском центре, выступала на разных концертных площадках, записывала песни, которые мы с моим другом Геной Усковым для нее писали, и побеждала во всех конкурсах. Прошло еще немного времени-и стало ясно, что Черновцы нам тесны. Настала пора покорять Киев.

Перевезти в столицу семью я не мог — надо было сначала устроиться с жильем. Пришлось уехать с Каролиной и Геной.

В Киеве нам быстро удалось договориться с казино «Сплит» и ночным клубом «Джосс» — и Каролина начала там работать.

Первым нашим весомым успехом стала победа в конкурсе «Утренняя звезда» в Москве. Именно там Каролина Куек и стала Ани Лорак. Эту историю знают все. В то время уже были две популярные певицы Каролины — в Москве и США. И ведущий «Утренней звезды» Юрий Николаев посоветовал нам: «Девочка талантлива. Но чтобы ее не путали с другими, найдите оригинальное сценическое имя». Тогда я написал слово «Каролина» наоборот — и получилось Ани Лорак. Кстати, выступала там Каролина с температурой под сорок. Но я сказал: «Делай что хочешь: плачь, падай на колени, умирай, но ты должна родить эту песню и победить!» И она меня не подвела.

1996 год был очень удачным. На «Таврийских играх» Ани Лорак получила первую в Украине «Жар-птицу», на конкурсе молодых талантов в США, где собрались представители из разных стран мира, — Гран-при. Начались гастроли по Америке, Европе.

Всем этим мы, конечно, гордились. Однако эйфории не было, ведь мы стремились покорить весь мир.

— А правда, что первой на Каролину вам открыла глаза ваша жена?

— Оля звонила, расспрашивала, как идут наши дела. А однажды поинтересовалась: «А что ты чувствуешь к Каролине как к женщине, она ведь очень красивая?» Я возмутился: «Ты что, ревнуешь к ребенку?!» А сам поневоле начал присматриваться к подопечной и стал замечать, что на Каролину с восторгом заглядываются все мужчины. За три года, что мы провели бок о бок, худенькая девочка превратилась в девушку с роскошными женственными формами.

Процесс моего «прозрения» ускорил Генка. Видя, как я поглядываю на Каролину, он стал приударять за моей женой. А потом заявил: «Мы с Олей будем жить вместе. Ты ведь не хочешь, чтобы она вышла замуж за кого-то чужого?»

— Неужели жена так легко от вас отказалась?

— Конечно же, нет, расставание далось тяжело: ссоры, сцены. Спасало то, что мы находились на расстоянии: она — в Черновцах, а я — то в Москве, то в Лондоне, то в Нью-Йорке. Во время последнего скандала я заявил: «Хочешь жить с Геной — пожалуйста, но детей я забираю!» В итоге пришли к компромиссу: Артем уезжает со мной в Киев, а Иванка остается с мамой.

Артемка тогда учился в спецшколе олимпийского резерва. Пока мы с Каролиной пропадали на концертах, записях и репетициях, он был на тренировках. А тут как-то приходим в полночь — а он лежит на коврике под дверью: забыл дома ключи от квартиры. У меня сердце облилось кровью: «Сынок, что же ты не обратился к соседям?» После этого я решил: за мальчиком нужен присмотр — и отправил его сначала к Олиной маме, а затем к своей. Однако переходный возраст — дело сложное, и бабушки не справились. Пришлось вернуть сына домой. С тех пор он с нами не расставался.

Сегодня Артем — директор компании Falyosa Famly Factory. Иванна живет в Черновцах, окончила университет и знает четыре языка.

— Помните, как объяснились Каролине в любви?

— Мы находились рядом двадцать четыре часа в сутки и день за днем шли навстречу друг другу. Я первый понял, что не могу без нее жить. А Каролина долго воспринимала меня как наставника. Тем не менее она взрослела, и я стал замечать в ее глазах ответный огонь.

Когда мы стали близки, я взлетел на седьмое небо. Таких глубоких чувств я еще не испытывал. У меня появилось все, что нужно мужчине для счастья: любимая работа, достаток и обожаемая женщина — невероятная красавица, о которой другие могли только мечтать. Мы наслаждались друг другом. Однако на публике по-прежнему делали вид, что наши отношения не выходят за рамки «продюсер-певица».

— От поклонников Каролину приходилось ограждать?

— Постоянно! Но у нас в контракте был пункт, согласно которому Ани Лорак не имела права до двадцати четырех лет выходить замуж и рожать. Негласно же подразумевалось, что она не будет ходить одна на дискотеки, в клубы и прочие людные места. Если меня не было рядом, ее всегда сопровождал водитель или охранник. Словом, дисциплина была жесткой. Но Каролина никуда и не рвалась. Для нее до сих пор карьера на первом месте. Поставив перед собой цель, она идет к ней, не размениваясь по мелочам.

— Материального достатка быстро достигли?

— Мы много зарабатывали, но и очень много тратили. На концертные костюмы, одежду, украшения, клипы, записи новых песен, студии в Лондоне и Голливуде. И чем выше становился профессионализм Ани Лорак, тем больше хотелось в нее вкладывать.

Целых семь лет мы скитались по квартирам. Начинали больше зарабатывать — снимали квартиру получше. Я предпочитал заплатить хорошему музыканту тысяч двадцать долларов и приобрести дорогую аппаратуру, чем купить собственное жилье либо автомобиль. Но Каролина не возражала. Она прекрасно видела, что я ею дышу и делаю все для ее блага. У нас не было ни ссор, ни размолвок. Они начались, лишь когда она влюбилась.

— Как вы узнали, что у нее есть другой?

— Это случилось в Лондоне. Тогда мы записывали очередной альбом и подружились с украинским футболистом и его семьей: женой и маленьким сыном. В то время я стал давать Каролине больше свободы — ей необходимо было общаться с людьми, взрослеть, становиться самостоятельной. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя уверенно, даже когда меня не будет рядом.

Чего я добился? Того, что свобода Каролину опьянила и, как вино, ударила в голову. Она могла закрыться в ванной и читать эсэмэски либо разговаривать по телефону. А потом у нее реально сорвало крышу. Я не мог даже предположить, что она способна отменить концерт ради встречи с любимым и улететь к нему, не сказав никому ни слова. В тот момент ей было все равно, что случится и с карьерой, и с ней самой.

Вот тогда я и понял, что настоящая женская любовь — это бурная химическая реакция, которую не сдержать никакими силами, и страшно позавидовал тому парню. Мне стало ясно, что меня Каролина не любила по-настоящему. Просто ей с детства не хватало мужского тепла. А я заменил ей и отца, и брата, и друга. Вот она и прониклась благодарностью, приняв это чувство за любовь.

В один «прекрасный» день она сообщила мне, что влюбилась в другого и не может без него жить. И все — мир вокруг меня рухнул. В одночасье я лишился всего, к чему так долго шел, ведь Каролина была для меня не просто любимой женщиной, но и той, с кем были связаны моя работа, карьера, все мое настоящее и все планы на будущее. Удар был настолько мощным, что мне не хотелось жить. «Постой, разве ты не был к этому подспудно готов? Был!» — говорил себе я. Хотя теперь думаю: может, именно эта готовность к ударам жизни и повлекла за собой все, что случилось впоследствии? Ведь я мог бы сказать: «Ты моя — и все!»